История безнравственности - Страница 44

– Это родные языки, – улыбнулся Дронго, – азербайджанский, турецкий, фарси и, конечно, русский. Было бы смешно, если бы я не знал этих языков.

В отель вошла женщина лет пятидесяти.

– Это сеньора Мурильо, – показал на нее портье.

Дронго и переводчик подошли к немного напуганной женщине.

– Добрый день, – вежливо поздоровался Дронго. – Извините, что беспокою вас, сеньора Мурильо. Вы, наверное, знаете, что произошло вчера в вашем отеле.

– Конечно, знаю. Вчера со мной разговаривал сеньор комиссар.

– Мы как раз по этому делу. Это вы относили еду и напитки в номер погибшего российского бизнесмена?

– Да, я получила все на кухне и сама отнесла.

– А пока вы поднимались наверх, вы нигде не останавливались?

– Нет. Меня об этом уже спрашивали. Это запрещено, сеньор. Я дошла до дверей и постучалась, чтобы они приняли заказ. Мне открыла молодая красивая женщина. Я вкатила столик, она расписалась и дала мне монету в два евро. Я поблагодарила и ушла.

– И все?

– Да, все.

– Вспомните, может быть, вы где-то останавливались по пути наверх?

– Нет, нигде. Это запрещено, – повторила женщина.

– И никто к вам не подходил?

– Н-нет, – она чуть запнулась.

– Кто-то подходил? – быстро уточнил Дронго, наблюдая за ее лицом.

– Нет, нет, никто. Только когда я вышла из кабины лифта, впереди стояла женщина. Она споткнулась и чуть не упала, кажется, подвернула ногу. Нет, не так, она упала, и я поспешила к ней на помощь и помогла подняться. Она сначала споткнулась, а потом упала. Но сеньор комиссар меня об этом не спрашивал.

– Какая женщина?

– Не знаю. Наверное, гостья нашего отеля.

– Вы сможете ее узнать?

– Конечно, сеньор. Но это была не русская, если вы спрашиваете про них.

– Переведите ей, пожалуйста, что из трех женщин, которых мы подозреваем, только одна русская. Две другие восточного типа – Линара, с азиатским типом лица, и Аида, с южным. Только Светлана типично славянской внешности. Давайте сделаем так. Сейчас вы обойдете все три номера и постучите в них, показав женщин, которые там находятся, сеньоре Мурильо.

– Этого нельзя делать, – выслушав перевод, испугалась Кармен, – запрещено беспокоить постояльцев.

– Скажите ей, что вся ответственность будет на мне, – попросил Дронго, – и постарайтесь показать ей всех троих. Пусть она точно определит, кто именно подвернул ногу, когда она направлялась со своим столиком в номер Фигуровского. Мне это очень важно знать.

– Хорошо, – согласился Навас. – Но давайте все-таки получим разрешение у комиссара или хотя бы у следователя Лопеса. Сеньора права, этого нельзя делать без специального разрешения.

– Идемте к следователю, – устало согласился Дронго.

Они прошли к кабинету директора, где сидел один Лопес, комиссар в этот момент куда-то вышел. Дронго объяснил свой план следователю.

– Попробуйте, – согласился Лопес, – но мне кажется, что вы все усложняете, сеньор эксперт. Получается, что кто-то из женщин нарочно отвлек внимание сеньоры Мурильо, чтобы ее сообщник мог всыпать яд в стакан с томатным соком. Тогда здесь целый заговор…

– Давайте проверим, – предложил Дронго.

– Пройдите вместе с сеньорой по номерам, – разрешил переводчику следователь, – и пусть с вами поднимется один из офицеров полиции, иначе вас просто не поймут. Хотя нет, лучше идите вдвоем. Так будет неофициально и намного спокойнее. Скажите, что хотите поговорить с женщиной, которая оставила вчера свой кошелек в баре. Или нечто в этом роде. Вы меня поняли, Навас?

– Все понял, – кивнул переводчик.

Когда Кармен и Навас удалились, Лопес обратился к Дронго:

– Думаете, мы что-нибудь найдем?

– Посмотрим, – неопределенно ответил эксперт.

– Комиссар решил вызвать сюда бригаду из Севильи, – сообщил Лопес, – они проверят еще раз сьют, где погиб сеньор Фигуровский. Его вдову уже переселили в другой номер.

– Возможно, комиссар прав, – равнодушно заметил Дронго, – только мне кажется, что убийцу мы так не поймаем. Это было продуманное и спланированное преступление, в этом я убежден. Одного я не могу понять: почему убийца так торопился?

Лопес молчал. Он тоже не знал ответа на этот вопрос. Им принесли две чашки кофе, и Дронго в очередной раз попросил принести ему чай. Они просидели в этом кабинете довольно долго, около сорока минут, пока наконец не вернулись Навас и Мурильо.

– Нашли женщину? – поинтересовался следователь.

– Нет, – ответил Навас, – мы видели сеньору Казарян, затем сеньору Молдобаеву и сеньору Хворостову. Ни одна из них не была в коридоре. Сеньора Мурильо считает, что та гостья была очень похожа на немку.

– Может, на итальянку? – вспомнил Стефанию Дронго.

– Нет, на немку, – убежденно заявила Кармен Мурильо.

– Значит, это не наш вариант, – понял следователь. – Вы можете быть свободны, сеньора Мурильо. – Оставшись вдвоем, Лопес долго молчал, потом вдруг спросил: – Что-нибудь еще?

– Нет. Подождем, пока поработают ваши эксперты, – решил Дронго, – а я вернусь к своей жене, иначе она действительно на меня обидится.

– Полагаю, что да, – улыбнулся Лопес. – Я бы на ее месте точно обиделся.

В этот вечер за ужином все обитатели отеля разговаривали вполголоса, словно боялись нарушить покой усопшего, которого увезли из отеля еще вчера. Ближе к одиннадцати вечера Дронго и Джил поднялись к себе в номер. Она открыла дверь и замерла. В коридоре, прямо перед ними, на полу лежал листок бумаги.

– Что это? – тревожно спросила Джил.